Подруга позвонила очень кстати. Я как раз размышляла, где раздобыть денег, чтобы купить Юльке кроссовки, а тут Анюта:
– Хочешь немного подзаработать? Могу устроить!
– Конечно хочу! Еще как! – обрадовалась я. – А что нужно делать?
– Позировать одному художнику.
– Ух ты! Надеюсь, не обнаженной?
– Нет, не обнаженной. Он будет писать традиционный, классический портрет.
– Замечательно. А где я должна буду позировать? У него дома?
– В мастерской. У него там классно!
– Ясно. Аня, а можно я с Юлькой приду? А то мне ее не с кем оставить.
– А свекровь? – удивилась подруга.
– Мы с ней поссорились.
– Даже так? А из-за чего?
– Из-за денег. Она сказала, что я слишком много трачу на всякую ерунду.
– На какую это ерунду?
– На книги, например.
– На книги? — возмутилась Анюта. — Ничего себе ерунда! Слушай, а сама она разве книги не читает?
– He-а… Предпочитает телевизор. Ни одного сериала не пропускает. Ужас!
– А вроде неглупая женщина…
– Она и соврет – недорого возьмет, – фыркнула я. – Обожает пускать пыль в глаза. Вот и про Виталика сочинила небылицу. Наврала соседям и знакомым, что он стажируется в Лондоне.
– Во дает! А что, нельзя было просто сказать, что уехал на заработки?!
– В том-то и дело. Только ей об этом бесполезно говорить. У нее один ответ: «Так надо». Противно!
– Я вообще не понимаю, как вы с ней уживаетесь.
– Подстраиваюсь, – вздохнула я. – Трудно, конечно. Особенно после того, как Виталик в Германию укатил. Иногда такая тоска накатывает! Только уйти-то некуда. Снимать квартиру – дорого, а возвращаться домой я не хочу. Привыкла к городской жизни. Хотя мне, собственно, и ехать уже не к кому. Мама умерла, а отец… Завел себе молодку. Теперь даже в гости нас с Юлькой не зовет, видать, крепко его жена под каблучок пристроила.
– Да-а-а… – участливо протянула Аня. Слушай, а как дела у Виталика? Не заработал еще на квартиру? Скоро домой вернется?
– Да нет, не скоро… — замялась я.
– Что-то не так? Не темни!
– Я не темню. Просто сама толком не знаю. Такое впечатление, что он вообще возвращаться не хочет. Видимо, ему и там хорошо. Может, и подругу нашел, потому что совсем о нас с Юлькой не вспоминает. Писем не пишет, денег не шлет, звонит от силы раз в месяц.
– Ушам не верю! У вас же сумасшедшая любовь была! — огорчилась Аня.
– Была, — грустно согласилась я. — Да, видать, правильно люди говорят: с глаз долой – из сердца вон! Вот Виталик нас с Юлькой из своей жизни и вычеркнул. Наверное, мамаша постаралась.
– Чего она от тебя хочет? Не гуляешь, сына ее верно ждешь, работаешь, за ребенком смотришь, по дому ей помогаешь… Что еще нужно?
– Не знаю. Только она меня поедом ест. Да что там меня, она к Юльке все время придирается. Недавно посмотрела на нее и говорит: «Дурак Виталик, что отцовство признал. Не похожа на него Юлька. И чем она старше становится, тем больше я в этом убеждаюсь».
– А ты что? – всполошилась подруга. – Неужто промолчала? Такое терпеть!
– Нет, конечно. Стала доказывать, что это не так: «Да вы что? У меня, кроме Виталика, никого не было. Он у меня первый мужчина. Не верите – сами у него спросите». А она свою линию гнет: «Да что он в этом понимал? Пацан был, вот и поверил твоим байкам про девственность. Ни за что не поверю, что ты до двадцати пяти лет в девках ходила. Небось нарочно забеременела, чтобы в городе остаться.
Только Виталик мой тоже не такой дурак, понял, что жена из тебя никудышная, потому и расписываться с тобой не захотел, А вот ребенка пожалел. Не захотел, чтобы росла безотцовщиной». «А какая разница? – спрашиваю. – Все равно Юлька его не видит. Два года глаз не кажет!»
– Вот именно. А она что?
– Послала меня и ушла к себе.
– А ты? Неужели простила?
– Конечно. А куда мне деваться?
– Ну и наплюй. И вообще старайся поменьше торчать дома. Не мозоль этой старой глаза. Впрочем, мы эту проблему решим. Для начала начнешь позировать Захару — так художника зовут. А дальше еще что-нибудь придумаем. Короче, найдем способ, как спасти тебя от твоего домашнего демона.
– Договорились, – рассмеялась я. – Можешь сказать ему, что я согласна!
На следующий день мы с Юлей отправились в мастерскую.
Захар встретил нас приветливо:
– Я чай собирался пить. Будете?
– Ага! – кивнула Юля. – А с чем?
– С пирожками, – улыбнулся Захар. – Любишь пирожки, Юлечка?
– Очень люблю… – снова закивала дочка. – Особенно сладкие.
– Сладких нет, – огорчился художник. – Только с картошкой и с капустой. Зато их много, и они еще теплые.
– Сами пекли? – улыбнулась я.
– Что вы! Сам я даже яичницу ленюсь поджарить. Мама принесла. Хорошо, что она живет неподалеку…
– Опекает, значит? Понятно. А вы, стало быть, один живете?
– Один, и очень ее этим огорчаю. Все время норовит мне невесту подсунуть.
– Сочувствую. Впрочем, вашу маму тоже можно понять. Внуков хочет.
– Наверное, – рассмеялся Захар. – Что же мы стоим? Пирожки стынут. Пошли чаевничать. А потом – за работу, а то меня сроки поджимают.
– Сроки? Так, может быть, тогда обойдемся без чаю? – смутилась я.
– Ну уж нет! – отрезал Захар. – Не так часто у меня в гостях бывают феи. Спустя пять минут мы весело уплетали пухлые домашние пирожки, запивая крепким ароматным чаем. И болтали. Так непринужденно, словно были знакомы сто лет. Даже Юлька участвовала в разговоре. А потом вдруг спросила:
– А вы меня научите рисовать? Чтоб было красиво?
– Попробую, – отставив чашку, улыбнулся художник. – Если мама будет приводить тебя на занятия.
– Будет! Будет! – возбужденно закричала Юлька. – Я ее уговорю.
– Ну вот, – рассмеялась я. – Вместо натурщиц напросились в ученицы. Позировать оказалось не так легко. Скоро я поняла, как сложно долго сохранять неподвижность. У меня затекли ноги и спина, начала ныть шея.
– Может, прервемся ненадолго? – заметив страдальческое выражение моих глаз, сочувственно спросил художник.
– С удовольствием. – Я с облегчением расслабилась. – Уф, оказывается, не так просто работать натурщицей… Собираясь на следующий сеанс, я столкнулась в дверях со свекровью.
– Куда это вы так нарядились? – оглядев нас с головы до пят, подозрительно поинтересовалась старуха.
– К художнику, – радостно похвасталась дочка. — Он мою маму рисует.
У свекрухи даже челюсть отвисла:
– Рисует маму? Зачем?
– Зачем-зачем! Потому что она красивая! – с детской непосредственностью пожала плечиками дочка.
И началось. Свекруха пообещала сообщить Виталику, что я путаюсь со всеми подряд. Я разревелась и, прихватив дочку, уехала к Анюте.
– Перебесится, – успокоила подруга. – А позировать тебе придется, нельзя подводить Захара. У него сроки…
Я спорить не стала. Портрет все-таки был написан. Потом еще один. И еще… А спустя пять месяцев я перестала быть для Захара натурщицей, став его законной женой… Такой вот поворот судьбы. Я выбралась из сетей злого демона…
________________________________________________________________________________________
